Илон Маск Фото Getty Images
Появятся ли новые способы организации взаимодействия людей и как именно они будут созданы и упорядочены?
В конце марта Илон Маск наконец запустил проект, анонсированный довольно давно, — Neuralink. Его основная задача — создание нейроинтерфейсов, которые свяжут человеческий мозг с искусственным интеллектом. Это хороший повод обсудить, что происходит в целом в этой сфере.
» style=»display: none»>
В новом проекте создателя Tesla и SpaceX речь идет, судя по всему, об одном из подходов к созданию интерфейса мозг — компьютер, в котором двусторонняя связь (регистрация сигналов нейронов и их стимуляция) осуществляется через набор микроскопических электродов. До сих пор не ясно, будут ли они построены на традиционной «электрической» схеме или же будут использовать достижения оптогенетики — относительно нового научного направления, сформировавшегося вокруг технологии генетической модификации нервных клеток. На этом методе, который, возможно, позволит обеспечить новый канал коммуникации между клетками, стоит остановиться подробнее. Он предполагает, что модифицированные клетки «учатся» сопровождать каждый электрический сигнал световым, причем спектр последнего определяется тем, каким образом нервная клетка изменена. Световой сигнал может быть даже в инфракрасном диапазоне. Это позволяет сигналу без проблем преодолевать оболочки мозга, его легче регистрировать — например, чувствительными к этому виду излучения микрочипами снаружи головы. Кроме того, научные разработки этого направления уже сегодня позволяют натренировать клетку так, чтобы она рождала электрический импульс под воздействием излучения нужного спектра.
Так вот, на какой бы метод ни сделал ставку Маск, очевидно, что выбранный им путь — только один из возможных.
Создание прямого интерфейса мозг — компьютер высокого разрешения — задача, которая не дает покоя как исследователям, так и предпринимателям уже много лет. Речь идет о сопряжении, способном различать сигналы отдельных нервных клеток, согласованно действующих групп клеток или их небольших ансамблей, причем не в отдельной зоне, а в значительной части мозга. Если человечество сможет найти решение этой задачи без применения многотонных установок магнитно-резонансной томографии, то это не только упростит множество клинических процедур и исследование, но и создаст абсолютно новые рынки, что в свою очередь даст старт возникновению новых корпораций. Все это сделает принципиально иным весь мир коммуникаций и технологий. О том же, к какому результату приведет сопряжение этих технологий с искусственным интеллектом, известно одному Маску. Впрочем, конечно, не только ему. Сегодня многие работают над созданием «нейропыли» — плавающих в крови датчиков размером с эритроцит (кровяное тельце, переносящее кислород, его диаметр в крови человека — 6,2–8,2 мкм, толщина — 2 мкм, объем — 76–110 мкм?), которые покрыты искусственной мембраной. Основной вопрос на настоящем этапе — питание подобных устройств. Уже опробованы как минимум два подхода — питание при помощи инфракрасного излучения, заряжающего специальные «солнечные батареи» микродатчиков, и вариант с питанием через облучение ультразвуком миниатюрных пьезо-элементов на таких датчиках.
Часть разработок, рассчитанных на создание нейроинтерфейсов, строится с заделом на будущее: ученые рассчитывают на скорое появление технологии высокотемпературной сверхпроводимости. Она может резко удешевить еще одну перспективную технологию — магнитную энцефалографию — регистрацию электрической активности мозга через наблюдение за ее магнитной составляющей. Другие ждут успехов генной инженерии, которая двинется за пределы модификации отдельных нервных клеток в свето-приемо-передатчики и позволит «выращивать» интерфейс прямо внутри мозга и непосредственно из его ткани. Находятся и те, кто работает над созданием новых способов выращивания электродов на основе углеродных нанотрубок, экспериментируя с управлением направления их роста при помощи биологических ферментов в надежде, что такие трубки сами прорастут куда нужно непосредственно внутри мозговой ткани, обеспечивая надежную связь между мозгом и внешней системой.
Внешние «протезы» для сверхчеловека
Собственно, зачем все это? Очевидно, что сегодня основное поле для практического применения нейроинтерфейсов — медицина. Наиболее перспективная цель — «протезирование» отдельных систем мозга в интересах тех, кто без этих заменителей не способен или почти не способен существовать. Но одна из самых близких задач, которая может быть решена в ближайшее время, — влияние на угнетенные узлы нейронных сетей у тех, чья жизнь или способность двигаться и мыслить зависит от этого. Здесь речь идет, например, о стимуляции зон секреции дофамина у больных синдромом Паркинсона.
Одновременно работы в каждом направлении делают все более осязаемой изначально призрачную возможность аугментации (то есть усиления возможностей нормального человека). Ведутся эксперименты по уменьшению времени реакции, ускорению принятия решений, — они способны сделать обычного человека немного необычным, «подтянуть» его возможности к пределам человеческого и даже сдвинуть их за сегодняшние, в рамках человеческих возможностей, «чемпионские» образцы. И это делается не только путем простой «прокачки», электронных таблеток или стимуляции соответствующих зон мозга. Но еще и через включение человека во взаимодействие со сложными вынесенными вовне «протезами» когнитивной деятельности. Некоторые функции легче и лучше выполняются «снаружи человека», чем внутри его — экскаватор лучше лопаты, а компьютер решает некоторые виды интеллектуальных задач (и таких все больше) лучше человека. Но пока внешние средства решения и человек не объединены, взаимодействовать с внешними устройствами пока мы можем лишь общеизвестными способами — текстовыми или голосовыми командами.
Илон Маск повторяет тезис, который звучит уже давно: «Было бы хорошо, если бы одной мысли будет достаточно. Но гораздо лучше, если даже мысль не будет нужна, если все будет происходить само собой, без намерения. Так же, как мы управляем рукой или дыханием: захотел — и получилось. Ведь нам не нужно командовать ногами, чтобы ходить или мышцам, заставляя их сокращаться». Собственно, Маск намерен создать способ взаимодействия не просто между человеком и простыми инструментами вроде ковша экскаватора или компьютерной мыши, но между разумом, представленном в импульсах миллиардов нервных клеток, и сложной рукотворной системой — искусственным интеллектом, который сегодня представлен в виде умных, но все еще безвольных программ. Впрочем, уже сейчас они способны лучше человека выполнять некоторые функции: распознавать лица, речь, вычленять смысл текста, написанного на другом языке, а также понимать правила компьютерных (да и не только) игр. Даже управление некоторыми сложными системами часто дается искусственному интеллекту (ИИ) проще или хотя бы столь же легко, как и человеку. Конечно, речь пока не идет об управлении заводами, но уже сегодня ИИ с вождением автомобиля, скажем, справляется куда лучше, чем некоторые люди. Пока нейроинтерфейсы развиваются, технологии ИИ не будут стоять на месте. И к моменту, когда задача взаимодействия мозг-компьютер будет решена хотя бы большей частью, разговор о сращивании ее с программным разумом станет абсолютно реалистичен. Тогда «прозрачность» интерфейса станет тем бутылочным горлышком, за расширение которого рынок будет готов платить любые деньги. За естественность коммуникации с искусственными системами рынок будет готов заплатить намного больше, чем сегодня за сенсорные экраны, расширившие во время предыдущего шага имевшееся «узкое место». И такие прогнозы оправданы: многим еще предстоит понять, что совсем недавно нужно было использовать перфокарты для того, чтобы получить доступ к тому, что тогда казалось сверхвозможностями компьютерного разума, а сегодня аналогичные (или большие) вычислительные мощности есть в любом телефоне.
Говоря в общем, нельзя не признать, что задачи, которые формулирует Маск, на данный момент за горизонтом текущих возможностей. Он, не решая проблем сегодняшнего дня, претендует на те рынки, которые появятся послезавтра. Впрочем, это сложно считать самонадеянным: ему уже удалось достичь столь же далеких целей в сфере электронного денежного оборота (с Paypal), и сейчас, на наших глазах повторяет это же в сфере альтернативной энергетики, доступного освоения космоса, автономными электромобилями. Похоже, он планирует открыть «космос внешний» — на примере Марса — и «космос внутренний» — через нейроинтерфейсы. Остается только удивляться силе предпринимательской уверенности этого человека и тому, какие ставки он делает, — они далеко за пределами того, что может позволить себе не то что обыватель, но даже человек, преуспевший в традиционной бизнес-модели. И дело не в каком-то его техническом гении — он действительно часто использует чужие решения. Но при этом Маск — предприниматель, который открывает новые способы использования идей и сам создает и формирует новые рынки. В России подобным занимается Национальная Технологическая Инициатива, выросшая, кстати, из Нейронета (автор представляет «Нейронет» и НТИ. — Forbes). Это федеральная система ставок на рынки послезавтрашнего дня, к сожалению, скованная по ногам и рукам существующими организационными бюрократическими механизмами, но даже в этих условиях каким-то чудесным образом умудрившаяся не только не умереть, но и развиваться.
Эффект qwerty
Маск не может не понимать, что его ставка на интерфейс — лишь часть общей задачи. Поскольку дело не в интерфейсе, точнее, не только в нем. Дайте людям сегодня форму взаимодействия, эквивалентную пяти клавиатурам и десятку мышек и они увидят, что практически не существует задач, которые требуют широкого канала между человеком и искусственной системой. Ведь все интерфейсы уже подстроены под человеческую деятельность, а она — под имеющийся способ коммуникации. Это можно называть «эффектом qwerty», продуктом коэволюции человека и его инструментов. Но факт остается фактом: сегодня нет явной потребности в новых интерфейсах — нет такой массовой деятельности, которая не может выжить без расширенного канала связи. То есть любой, кто начинает создавать новые типы интерфейсов между человеком и машинами, неминуемо задумается о том, чтобы параллельно сконструировать деятельность под этот новый спрос — под расширенного канала связи. Так как Маск явно создает многоразовые Falcon не столько для с Земли, сколько для полетов на Марс, то и в случае с его новым проектом, пожалуй, нам стоит задуматься: для чего он создает новые интерфейсы? Об этом в его высказываниях или в СМИ — ни слова. Возможно, таким способом он защищает будущий рынок. Возможно, таковы условия сотрудничества Маска и государственных структур, с которыми он аффилирован. Кто знает. Но, как бы то ни было, понятно, что ответ должен существовать. Microsoft создает гарнитуру Hololens для новой эры образования, а The Holographic Academy — это главный потенциальный драйвер нового рынка. И это объясняет, почему Microsoft закрывает технологию для конкурентных рынков, в частности для российского. А в какой сфере будут будут использоваться новые интерфейсы от Илона Маска? Будут ли рынки их сбыта изолированы от конкурентов и почему? Об этом остается только гадать.
Гибридный интеллект: взаимодействие и этика
В конце 2012 года, когда мы создавали концепцию Нейронета (в широком смысле Нейронет подразумевает следующий этап развития интернета, объединяющий, в первую очередь, «интернет людей», «интернет вещей». — Forbes), то исходили из того, что главным драйвером человеко-машинных коммуникаций станет групповая работа в интересах коллективного развития. То есть, фактически, мы говорим о расширении технологий для образования — в широком смысле этого термина. Поэтому, на наш взгляд, Нейронет — это не нейротехнологии. Это новое пространство и новый рынок, концептуальная основа которого лежит между такими дисциплинами, как психология личности, IT, социальные науки в части исследования эффективных технологизированных групповых процессов (социальная психология, антропология, управленческая наука, методология), лингвистика и машинное обучение. А также, конечно, психофизиология и нейронауки, когнитивистика в широком смысле и даже системная инженерия. Судя по всему, если почитать то, что пишут о проекте Маска, он сосредоточился на интерфейсной части, не особенно (исходя из информации в публичном пространстве, по крайней мере), задаваясь вопросом о том, как и кем эти интерфейсы будут использоваться. Нужны ли они для того, чтобы вовлечь в коммуникацию бессознательное человека и группы? Как будут оптимизированы коллективные механики работы? Появятся ли новые способы организации взаимодействия людей и как именно они будут созданы и упорядочены? Эти вопросы остаются без ответа, хотя сами по себе они решены не будут. Вывод для нашего направления таков: пока, по крайней мере, в явном виде, задачи, аналогичные задачам Нейронета, Маском не были поставлены. Или не были сформулированы публично. Это означает, что есть еще пространство для действия и существуют рынки, в которых возможна конкуренция. И, что более важно, существует пространство для коммуникации. Ведь такого рода общечеловеческие проекты не должны и не могут развиваться в интересах отдельных территориальных и государственных образований и их элит.
Подводя краткие итоги осмыслению этой новости, стоит сказать следующее. Во-первых, существует множество подходов к появлению новых интерфейсов между мозгом и системами, созданными человеком — как простыми, так и сложными, включая искусственный интеллект. Многие технические проблемы могут быть решены благодаря повышению плотности датчиков, расширению канала между мозгом и цифровой реальностью.
А многие другие вопросы, как касающиеся взаимодействия, так и этические, сами себя не решат. И, возможно, именно в них и лежит ключ к миру коллективного гибридного интеллекта — в задачах по созданию такого типа совместной деятельности людей и искусственных систем, которая, вовлекая каждого человека во всей его сложности и многоранности, с бессознательным и рациональным в процесс созидания нового, позволит преодолеть тот кризис сложности, в котором находится человечество сегодня. Во вторых, шанс у отечественных исследователей (хотя, конечно, отечество наше — это планета Земля, а не отдельные зоны континента Евразия) в этой благотворной для человечества конкуренции есть. Ведь если мы и отстали (что правда лишь отчасти) в области технологий интерфейсов мозг-компьютер, то в области проектирования новых видов деятельности мы до сих пор вполне конкурентны. Или, лучше сказать, «кооперабельны».
Что до Маска и его идеи, которая пока многим зрителям напоминает культовое киберпанк-аниме «Призрак в доспехах», то посмотрим, кто первым составит «список скептика» в области практического использования нейроинтерфейсов — аналогичный тому, что гуляет по интернету в отношении Space X (Помните, «поговорим, когда они второй раз запустят первую ступень ракеты…»?). Посмотрим, кто первым даст определение нового закона Мура по скорости усиления гибридного интеллекта, послушаем, кто отбрендирует «коллективный гибридный IQ» и введет первые метрики его измерения, подождем, когда в рейтингах университетов начнут учитывать уровень технологизации групповой работы. И посмотрим на имена и школы, которые станут базовыми для этой новой реальности.
Вполне может быть, эти имена окажутся привычными русскому уху.