На инвестфоруме в Сочи бизнесмен и глава «Деловой России» рассказал Forbes, чего бизнес ждет от власти, зачем предпринимателю деньги и пригодятся ли они на кладбище
В конце января 2017 года миллиардер и президент «Деловой России» Алексей Репик лично присутствовал на инаугурации Дональда Трампа. Спустя два года американские сенаторы анонсировали «адские санкции» против России. А российские власти сконцентрировались на нацпроектах и задумались об отключении от глобального интернета. О том, как происходящее влияет на бизнес, Forbes поговорил с Алексеем Репиком на инвестфоруме в Сочи.
Власти говорят, что без бизнеса нацпроекты вряд ли состоятся. С другой стороны, по словам известного think tank Алексея Кудрина, бизнес предпочитает хранить средства на счетах. Как мотивировать бизнес?
Вопрос, будет ли в этом процессе участвовать бизнес, не стоит. Это не просто какая-то словесная интервенция руководителей государства о том, что мы бизнес здесь видим. Это большой-большой системный элемент нашего общества. И если мы все вместе не будем пытаться менять ситуацию к лучшему, а собственно национальные цели развития именно про это, я абсолютно уверенно могу сказать, что эти цели просто достигнуты не будут. И именно поэтому даже в социальных проектах, не говоря уже об экономических, роль участия делового сообщества, предпринимателей обозначается как ключевая. Кстати, на съезде «Деловой России» президент это обозначил, мне кажется, очень прямо и недвусмысленно.
Но недоверие к властям все же есть?
Пользуемся той статистикой, которую имеем. Пятьдесят с лишним процентов, больше половины участников пленарного заседания, в качестве основного риска провала или проблем в реализации национальных проектов обозначили именно проблемы в системе госуправления и проблемы с компетенциями чиновников.
То есть это основной тормоз для реализации нацпроектов?
По крайней мере основной страх собравшихся в зале. А в зале у нас собрались те самые чиновники и предприниматели. В какой пропорции, мне трудно сказать. Но я вот, откровенно говоря, подглядывал за соседями-представителями власти. Они тоже третий пункт, проблемы именно в системе государственного управления, обозначали как критически важный.
Я могу сказать, что насчет доверия у меня лично вопрос не стоит. Мы доверяем. Мы знаем, что хотим одного и того же. Очень важно, что президент обозначил национальные цели развития. Бизнес состоит из конкретных людей и конкретных предприятий, и может быть, кому-то что-то и непонятно. Но по крайней мере все, с кем общаюсь я, мои коллеги по «Деловой России», все они абсолютно согласны с каждым, что называется, словом. Здесь спорить-то не с чем.
Вопрос в том, насколько удастся эту общность желания конвертировать в совместную эффективную работу. И в процессе помогать друг другу, поддерживать, не мешать. Это залог успеха или неудач всего происходящего. Я, конечно, не склонен одного из моих самых уважаемых общественных деятелей, мыслителей называть «танком». Даже think tank. Все-таки сейчас он скорее занимается больше контролем за реализацией и смотрит уже, так скажем, на применение идей. Но когда, например, чуть раньше мы вместе в ЦСР (Центр стратегических разработок) думали о развитии страны, то, конечно, одним из ключевых вопросов было «Что нужно сделать, чтобы вовлечь бизнес в решение общегосударственных задач».
Судя по вашим словам, он вовлечен.
Каждый по-своему понимает, что это [вовлечение. — Forbes] значит. Для кого-то вовлечение — это создать исчерпывающие списки того, что с бизнеса нужно собрать и отобрать, а потом как-нибудь это потратить или не потратить.
Вот это ни разу, на мой взгляд, не является эффективной формой. Потому что деньги — это дефицит. Но это намного более доступный ресурс, чем предпринимательское мастерство, — как в вопросах государственного управления, так и просто в вопросах творческого формирования новых смыслов, новых продуктов, новых технологий, новых идей. И если разорвать, просто взять, обложить дополнительным налогом, несмотря ни на какой мораторий, я боюсь, что эффективность использования этого ресурса не очень [высокая].
Поэтому главное, что нужно сделать, чтобы со счетов деньги столкнуть в реальный сектор, — это создать реальную, понятную мотивирующую бизнес систему, подталкивающую нас к инвестициям. Но не в директивном формате, а все-таки в формате стимулирующем, мотивирующем. Стимулов, поверьте мне, в инструментарии государства достаточно.
Насчет собрать и отобрать. Не секрет, что у властей были идеи изъять у бизнеса сверхдоходы. Потом еще сам президент выступил с заявлением, что тем, кто гонится за прибылью, место на кладбище…
Не надо перевирать президента. На кладбище все равны в аспекте того, что деньги там не нужны. Это правда. Второе, президент последовательно популяризует идею о том, что предприниматель, который во главе ставит деньги как самоцель, — это обычно предприниматель не высшей пробы. И человек не самый счастливый. И здесь я, наверное, с ним соглашусь и подпишусь на сто процентов. Вы сами понимаете, что у нас у всех могут быть разные доходы. Но до определенного уровня схожее по сути или по смыслу потребление.
Нет, конечно, у меня есть знакомые и коллеги, которые занимаются фантастическим сверхпотреблением. Но что-то я не видел в их глазах от этого удовольствия или счастья. Для предпринимателя у денег две функции. Первое — соревновательность. Когда ты чего-то достигаешь, нужно это померить. Например, отношением рынка к твоей компании, капитализацией компании. Но и это не главное. Потому что это все очень условно. Я знаю много примеров участников вашего списка, первый десяток, у которых вообще не было, что называется, возможностей решить какие-то свои бытовые нужды. Потому что капитализация компании огромная, а при этом кассовый разрыв так велик, что чуть дернешься — и сразу margin call.
Самое важное, что деньги, заработанные в реализации одних проектов, позволяют тебе продолжать свои мысли, свои идеи воплощать в жизнь и начинать проекты новые. И вот поэтому, когда достается ресурс легко или в первую очередь это происходит не из-за предпринимательской способности, а в связи с конъюнктурой, то, наверное, государство для этого и нужно. Чтобы регулировать справедливость распределения вот такого рода благ, которые ты сам не создал. И налоговая система примерно про это. Взять сверхдоход и направить его на адресное достижение какой-то справедливости — для этого в принципе и создано любое государство.
Любопытное мнение. Я думал, вы будете отстаивать позицию бизнеса.
А в этом и есть позиция бизнеса. Другое дело, что любые действия, предлагаемые задним числом и которые меняют правила игры постфактум, они для бизнеса четкий сигнал, что как раз нельзя верить.
Налоги же повышаются, несмотря на все моратории. Например, НДС.
В этом плане ситуация не столь критическая. НДС, конечно, не столько налог для бизнеса. Это налог в большей степени для потребителя. И как ни крути, предприниматели вложили этот НДС в цену товара. И основная наша проблема в том, что те рынки, которые были эластичны по цене, там, где спрос был очень сильно ценозависим, они этот спрос скукожили. Но на самом деле это скорее редкие исключения из правил. Чем хорош НДС в этом плане? Он, конечно, выбил немного почву из-под ног у российских предпринимателей. Но импортеры также были вынуждены его заплатить. То есть перекос не создан. Когда повышаются, например, налоги, связанные с оплатой труда, то, соответственно, мы теряем свою конкурентоспособность в России, а они [импортеры] наращивают. Наша продукция становится менее конкурентной на фоне производителей из других стран. Вот это самое неприятное.
Еще один аспект, так сказать, конкурентной борьбы и важный фактор для бизнеса — санкции. Я так понимаю, вы присутствовали на инаугурации президента Трампа. Какие у вас тогда были ожидания?
Не комментирую. Я много где присутствовал.
Тогда какие ожидания от нового пакета санкций?
Не комментирую. Зачем комментировать то, что от тебя а) никак не зависит , б) то, что [по своей сути] как природа, как погода. Вот будет дождик или солнце? Ну что тут комментировать? Вот приехали вы в Сочи — солнце светит, это приятно. Но будет завтра туман или дождливо — от этого наш план тоже никак не изменится.
Да, влияет [введение санкций]. Наденем дождевик, возьмем зонтик. Будет холодно — подденем свитер. Философствовать на тему, а что еще кто придумает и что они будут с этим делать, — это точно не является моей задачей и моим интересом. Мне интересно то, где мы что-то можем поменять или можем что-то привнести. Где можем создать добавленную стоимость. Это, в общем, суть бизнеса — создавать. А жаловаться на непредсказуемость внешней среды — это удел если уж и предпринимателей, то скорее предпринимателей на пенсии.
Еще одна острая тема — законопроект о так называемом «суверенном интернете». Он как-то влияет на бизнес?
Я хочу сказать, что баланс ограничений и возможностей — тонкая вещь. И я как представитель бизнеса считаю, что нужно очень осторожно такие ограничители устанавливать. Мы понимаем, что вопрос безопасности, наверное, всегда есть, этому есть много подтверждений. Мы видим, что происходит в каждом государстве. Но, простите, самое смешное и самое глупое — это когда мы с одной стороны говорим про протекционизм и уход от глобализации как выраженную неумность со стороны наших конкурентов — Соединенных Штатов, европейских стран. А потом сами начинаем следовать их же траектории. То есть когда мы говорим о том, что конкурентоспособность компаний должна реализовываться не только у себя, но и на внешних рынках, чтобы был качественный продукт, мы должны своим словам следовать. А не обманывать себя. И поэтому когда мы слишком переигрываем с регуляторным протекционизмом и делаем его запретительным, я просто боюсь, что это по конкурентоспособности наших товаров, наших компаний, наших технических решений может ударить. А диджитализация настолько широкая, она касалась такого большого количества игроков, что если сейчас их каким-то образом залимитировать или лишить возможности работать и зарабатывать не только в России, но и везде, я боюсь, что мы можем упустить окно возможностей. Я уверен, что депутаты будут внимательны, занимаясь выстраиванием баланса между тем, как, что называется, поставить шлагбаум на пути недоброжелателей или даже врагов и в то же время самому себе в ногу не выстрелить.