Фото официальный сайт Дмитрия Потапенко
Предприниматель-правдоруб, получивший широкую известность после своего эпатажного выступления двухлетней давности, теперь идет в политику. Что он говорит сегодня о ситуации в стране?
Известность предприниматель Дмитрий Потапенко обрел в 2015 году, после своего выступления на Московском экономическом форуме. Тогда, не стесняясь в выражениях, Потапенко раскритиковал правительство за введение продуктового эмбарго, неадекватно завышенные кредитные ставки и систему «Платон». Отношения правительства с предпринимателям он сравнил с «диалогом мясника с коровой», который «ласково заглядывает в глаза и держа нож под горлом задает вопрос: «А что у нас сегодня — говядина или молоко?»
Позднее Потапенко, судя по всему, решил конвертировать свою известность в политический капитал и присоединился к «Партии Роста» Бориса Титова. Уход в политику бизнесмен объяснил желанием «улучшить свою работу по помощи предпринимателям» и координировать устремления «экономически активных граждан в регионах».
Forbes поговорил с предпринимателем-правдорубом об отношениях власти и бизнеса, утраченной свободе, московских митингах и будущем российской экономики. А затем в шести пунктах систематизировал представления Потапенко о текущей ситуации в стране.
О диалоге власти и предпринимателей
Диалог как таковой отсутствует. Он не нужен, в первую очередь, власти. Надо четко разделять «бизнес» и предпринимательство. Не стоит себя переоценивать.
» style=»display: none»>
Существует диалог крупного сырьевого бизнеса, который происходит в непубличном пространстве. Он построен на родоплеменных отношениях, связях кланов, где все определяется одним простым, но весомым требованием — можешь ли ты позвонить первому лицу напрямую.
Я – не «бизнес». Я предприниматель. И власть со мной никакого диалога не ведет. Она и не должна – они взаимодействуют со мной с помощью «электрошокера», бесчисленных указов и постановлений, просто диктуя царскую волю. А если посмотреть топ-500 российских компаний, то они все связаны с кланами вокруг нашего президента. И там не диалог, это семейная беседа за чаем.
Мы, оставшиеся 145 млн граждан, никак с ними не связаны.
О том, какой должна быть экономика
Что касается экономики, то в моем понимании правильная модель – это что-то в духе австрийской школы экономической мысли как философской первооснове, а в практической реализации – нечто среднее между германской и южнокорейской экономикой.
Но надо понимать, что для внедрения такой модели придется пойти на определённые жертвы в 2018-2019 году. У меня нет сомнений в том, кто станет следующим президентом. Но ему придется принести в сакральную «жертву» некоторых политических деятелей, которые вызывают определённое раздражение у людей. И в тот момент, когда будут снимать Дмитрия Анатольевича, я буду первым, кто встанет на его защиту. Потому что вовсе не Дмитрий Анатольевич Медведев определяет нынешнюю политику России.
В целом же, я бы закрыл 90% министерств и ведомств. А задачей государства стало бы создание условий для экономически активных граждан, потому что это соль экономики. Я бы хотел, чтобы 85% работали бы на себя. Гражданин должен иметь возможность зарабатывать для себя и своей семьи.
Все остальные функции относятся к системе перераспределения, контроля и подавления. Разумеется, функции — карательные, должны остаться у государства, потому что любое частное будет эмоциональным.
О родоплеменных отношениях и дворцовых переворотах
Напряжение, созданное между кланами и будет ключевым моментом, который разрешит сложившуюся ситуацию. Россия – страна дворцовых переворотов.
Систему разрывает изнутри, потому что ресурсов на всех не хватает. Чем больше участники напиваются и насыщаются, тем быстрее их разорвет. Все как в животном мире. Поэтому подавление протестных акций – бессмысленное расходование государственных ресурсов. Они не представляют опасности для системы, которая опасна сама для себя. Чем больше они закручивают гайки, тем глубже роют себе яму. Гражданское общество, тем временем, из-за неумелого управления внутренней и внешней политикой – только кристаллизируется.
Люди начинают ощущать себя гражданами, которым нет места в этой родоплеменной структуре. Поэтому властям за это жестокое подавление митингов нужно сказать спасибо. Они кристаллизуют общество, формируя понимание у его членов, что сегодня преследуются участники митингов, а завтра и они окажутся под прицелом.
Те же школьники, смотрящие ролики в интернете, пришли на митинг (организованный Алексеем Навальным 26 марта 2017 года – Forbes) не ради денег, а из-за понимания, что в этой жизни им не уготовано ничего – даже Ford Focus в кредит.
О рецепте успеха для молодых
Все зависит от уровня квалификации. Не существует волшебных пилюль и «голубых океанов» (концепция экономистов и профессоров INSEAD Кима Чан и Рене Моборна, которые утверждают, что компаниям, чтобы достичь успеха, нужно не бороться с конкурентами, а создавать «голубые океаны» бесконкурентных рынков — Forbes).
Я начинал в далеком 1987 году вести бизнес с моим однокурсником, еще не имея никаких юридических документов, занимались меновой торговлей пластинками. По прошествии лет я вижу, что ключевым фактором успеха является искренний, живой интерес и опыт, который нужно набивать. До открытия своей первой фирмы я красил дома, разгружал вагоны, был бригадиром – и это тоже был предпринимательский опыт, причем довольно жесткий – когда коллеги-однокурсники не оправдывали доверия и сбегали, случалось впрягаться за троих. А сфера не имеет значения. Россия по-прежнему нуждается в жесточайшей конкуренции среди предпринимателей.
В Европе бизнес другой — спокойный, деревенский и нудный, без всплесков. Я это вижу на примере детей моих партнеров. Дети попадают в среду, где нет никакого внешнего пресса, понимая, что свои €1500 заработают и на них можно жить – небогато, но неплохо.
Европа в своем роде такая деревенька, где многие годы и десятилетия может ничего не меняться. Я наблюдаю это и в моем бизнесе там – сети из 12 магазинов в Чехии и завода в Бельгии, где никто не ожидает больших флуктуаций.
Об утраченной свободе 90-х
После перестройки и власть была слаба, и криминал слаб. Однако криминал был сильнее власти. А сейчас власть укрепилась, и сама стала криминальной. Хотя она легитимна, но методы ее родом из 90-х.
В 90-е годы появилась реальная свобода. Но то время подвело тем, что в обществе не было навыка обращаться с этой свободой как с профессиональным инструментом. И это неумение обернулось самой существенной проблемой нашего гражданского общества – мы потеряли свободу. Мы уже 20 лет проигрываем право принятия решения. Сейчас не существует механизмов влияния на власть, гражданское общество должно вновь научиться отстаивать свою свободу и оказывать действенное влияние на власть.
То, чем сейчас занимаются, например, дальнобойщики (протесты против системы «Платон» – Forbes) — всего лишь возвращение себе права быть услышанными.
Даже те, кто голосует за стабильность, про себя понимают, что власть сменится. Те, кто говорят, «если не Иванов или Петров — то кто», должны осознать, что власть – не сакральная материя в руках одного человека, а всего лишь инструмент. А президент, премьер-министр и любая государственная должность — всего лишь функция, которая должна быть выполнена.
Но мы все время начинаем их окрашивать в какой-либо цвет – Вася хороший, а Петя — плохой. Поменяем Петю на Васю и все изменится. Проблема в том, что вся система управления категорически неверна.
Об уголовном преследовании предпринимателей и статье об экстремизме
Динамика по количеству уголовных дел в отношении бизнеса особенно не улучшается, и это несмотря на поручение Президента. У нас почти 200 тысяч уголовных дел. И лишь 15% из них – по реальным фактам, остальные заводятся как способ отъема собственности.
На каждый регион приходится почти 2000 уголовных дел. Губернаторы, мэры, главы МВД, Следственного комитета и прокуратуры не спешат выстраиваться в очередь по пересмотру дел и возвращения незаконно отжатого. Я что–то не вижу возврата этого имущественного комплекса, везде тишь да благодать.
И пока эти бизнесы и собственность предпринимателям не возвращены, обсуждать экономическую политику бессмысленно. После возвращения должен быть второй заход, когда на посадку пойдут те, кто утверждал — это уголовное преследование. Те, кто отбирал — МВД, налоговики и далее по списку. Президент же дал поручение. Гарант конституции, человек, который может карать, жаловать и миловать. А пока по факту главы следственных комитетов, мэры, губернаторы и начальники налоговых и пожарных инспекций просто «положили болт» на это поручение.
Схемы уголовного преследования остались достаточно примитивными — либо доначисления налогов, либо 159 – я (мошенничество). А сейчас еще становится распространенным привлечение за экстремизм. Мои коллеги продали один вагон обоев в Турцию и через сутки они давали показания в Генпрокуратуре и ФСБ — им предъявили экстремизм. А торговля обоями — это прикрытие. Потрясает сам факт, что такие дела появляются. Отчасти это эффект «низкой базы», но таких дел вообще не должно быть по отношению к юридическим лицам и коммерческим структурам.