Каждый совет племени старейшины ирокезов начинали призывом: «Возьмемся за дело здесь и сейчас — с надеждой, что принятое нами решение одобрят члены нашего племени, наши потомки в седьмом поколении». Robert Griffing
Попечитель бизнес-школы Сколково и глава инвестиционной компании «Варданян, Бройтман и партнеры» Рубен Варданян — об особенностях наследования бизнеса в России и проблеме первого поколения наследников
В этом году мы отмечаем столетие революции, которая лишила наших предков собственности. Мы отвыкли от того, чтобы чем-то владеть. Впервые за сто лет с 1917 года в России сформировалось поколение людей, имеющее возможность оставить следующему поколению значительные материальные блага. Вследствие изменения политического и экономического строя мы получили новую систему, важнейшим элементом которой вновь стала частная собственность. Огромное количество наших соотечественников стали владельцами рыночных активов, получив в собственность не только заводы, но и элементарно квартиры. Однако за 27 лет в нашей стране институт частной собственности не сформировался окончательно — ни в плане культуры и традиций преемственности, судебной системы, ни с точки зрения ощущения самих себя собственниками и понимания связанной с этим ответственности. Поэтому в ближайшие 10–20 лет нас ожидает серьезное переосмысление вопросов преемственности и наследования.
» style=»display: none»>
Почему этот процесс неизбежен? Потому что огромному количеству людей, которые стали собственниками в 1990-е, сегодня 50–70 лет. Я начинал свою карьеру в инвестбанкинге в 1991 году и был одним из самых молодых среди тех, кто пришел в бизнес в начале 1990-х. Как показывают исследования, человек начинает задумываться о смысле жизни и о том, что он оставит после себя, когда ему исполняется 65 лет, а значит, мы подошли к периоду, когда нам предстоит принимать серьезные решения, связанные с будущим своего бизнеса и наследия как такового.
В плане передачи благосостояния мы попали в общемировой тренд. В ближайшие десятилетия в Северной Америке «из рук в руки» перейдет около $30 трлн. Однако на Западе поколение преемников и наследников значительно старше нашего, активы передают 50–70-летним. Наши дети наследуют нам более молодыми. Готовы ли они к этому?
Передать не значит составить завещание и надеяться, что все произойдет именно так, как в нем написано. Передать — значит продумать, создать механизм для того, чтобы передача прошла максимально безболезненно, и долгие годы его последовательно реализовывать.
Исследование, которое мы проводили в Центре управления благосостоянием и филантропии бизнес-школы Сколково, позволило нам составить портрет владельцев капиталов в России. Сегодня от 100 000 до 150 000 российских семей владеют финансовыми активами объемом свыше $1 млн, они контролируют 25–35% благосостояния в стране. Средний возраст владельца капитала — 50–55 лет. У 63% участников нашего исследования члены семьи не вовлечены в бизнес, а у 71% нет механизмов обсуждения и принятия решений касательно семейного состояния и наследования. План преемственности бизнеса детально проработан лишь у трети крупных предпринимателей, а еще треть даже не обдумывала этот вопрос.
Сравнительно немного собственников рассматривают бизнес в качестве актива, который предстоит передать семье. Во многом это связано с тем, что у нас привыкли зарабатывать не на капитализации и дивидендах, а на денежном потоке. Кроме того, определенная доля крупных бизнесов и состояний формировалась на начальном этапе рыночных реформ, когда границы допустимого были размыты. Вполне вероятно, что некоторые нынешние владельцы либо не захотят передавать бизнесы с такой историей, либо не смогут. Еще одна сложность заключается в том, что крупный бизнес основан на неформальных договоренностях, которые не могут быть не только переданы, но зачастую даже и озвучены. Около четверти наших респондентов уже сейчас готовы продать свой бизнес, поэтому в ближайшее десятилетие мы ожидаем рост числа сделок M&A. В то же время возникает вопрос, кто станет покупателем этих бизнесов и есть ли вероятность, что из-за потери ключевого нематериального актива — текущего владельца и его системы связей — они будут продаваться с дисконтом.
Читать также: Александр Мамут о том, почему наследство может быть опасным и что именно миллиардер собирается оставить своим детям
Наследникам тоже непросто. Стремительное развитие технологий и достижения современной медицины приведут к тому, что люди станут жить дольше. Наши дети — первое поколение, которое может прожить до 90–100 лет. В этих условиях временные рамки для решения многих жизненных задач будут смещаться: зачем принимать решение о создании семьи в двадцать, когда у тебя в запасе есть еще 70–80 лет жизни? В связи с этим смещаются и временные рамки для решения вопросов преемственности. Наблюдается серьезный поколенческий разрыв. У поколения, сформировавшегося в других условиях, не будет предпосылок и, соответственно, готовности взять на себя ответственность за активы родителей. Сегодня у нас нет ни информационной среды, ни достаточного опыта разговора о богатстве и благосостоянии. Мы широко обсуждаем эти вопросы в «Академии преемников» бизнес-школы Сколково.
Семьям собственников следует научиться «думать о седьмом поколении» по примеру мудрых старейшин племени ирокезов, начинающих каждый совет племени призывом: «Возьмемся за дело здесь и сейчас — с надеждой, что принятое нами решение одобрят члены нашего племени, наши потомки в седьмом поколении».
Я не раз говорил о том, что главный актив XXI века — это человек, и это относится не только к бизнесу, но и к семье. В 2009 году мы в «Тройке Диалог» поддержали выпуск книги Джуди Мартел «Богатство семьи и его дилеммы». Автор утверждает, и я не могу с этим не согласиться, что самое важное богатство для длительного успеха семьи — ее человеческий и интеллектуальный капитал. Благосостоянию способствуют накопленные знания и опыт: вначале интеллектуальный капитал основателя семьи помогает ему накопить финансовый капитал, впоследствии человеческий капитал семьи развивается и приумножает интеллектуальный капитал. Этот цикл влечет за собой рост семьи и сохранение фамильного состояния.
Чтобы помочь владельцам активов определиться с выбором подходящей для них модели, мы создали компанию Phoenix Advisors («Феникс»), которая работает как с самими владельцами, так и с их преемниками и наследниками. Мы помогаем людям спокойно, в несколько этапов решить, что и как они оставят после себя, продумать и предусмотреть все сложные моменты, для которых порой очень непросто найти решение.
Вопросы, связанные с преемственностью благосостояния и бизнеса в целом, напрямую затрагивают экономическую устойчивость страны. Если через 20 лет в наших судах будут одновременно слушаться несколько тысяч споров между родственниками, большое количество активов не сможет работать, бизнесы не смогут развиваться. Мы в том числе хотим предотвратить возможный коллапс всей экономической системы.
Вопрос наследования касается не только денег и активов, то есть материально-технической части, но и нематериальной — памяти, которую оставит о себе владелец капитала. Именно в этой точке благотворительность может трансформироваться из эмоционального порыва в системную деятельность, дающую возможность оставить след. Два года назад мы создали компанию PHILIN («Филин. Инфраструктура благотворительности»), которая оказывает услуги по управлению благотворительными фондами. В то же время владельцы капиталов, желающие заниматься филантропией, могут использовать нашу инфраструктуру, чтобы не создавать с нуля все финансовые и операционные институты.
Процесс передачи требует серьезной подготовки, не только юридической и финансовой, но и философской. Мы в бизнес-школе Сколково анализируем культуру наследования, изучаем лучшие мировые практики, чтобы адаптировать существующие механизмы для России.
У людей, обладающих активами, выбор не такой уж большой.
- Первый сценарий — «После меня хоть потоп, пусть наследники сами все решают».
- Второй — продать бизнес и оставить наследникам деньги.
- Третий — подготовить преемника, который унаследует бизнес, а остальные члены семьи будут только получать доходы.
- Четвертый — выстроить структуру так, чтобы менеджмент решал вопросы, а наследники получали дивиденды.
- Пятый — потратить все деньги при жизни, получить удовольствие от заработанного и предоставить детям возможность самим пробивать себе дорогу.
- И, наконец, шестой — оставить большую часть на благотворительность.
И это тоже требует достаточно серьезной проработки, потому что, если завещание противоречит законодательству, действует законодательство, и наследники имеют право оспорить ваше решение. Наш главный посыл таков — любое решение имеет право быть, но для его реализации требуется длительная подготовка, не одна итерация переговоров и размышлений, потому что нет идеальной, единственно правильной модели, и многие вопросы, которые предстоит решать, — ценностные и философские.
Думать о передаче наследства у нас не принято, это считается плохой приметой, хотя на самом деле это часть культуры, которую мы должны внедрить в нашу повседневную жизнь. Имея возможность впервые за сто лет передать что-то следующему поколению, мы должны задуматься о том, как это сделать уже сейчас, чтобы не перекладывать решение и ответственность за него на плечи детей.
Читать также: Рубен Варданян готовится вести бизнес с наследниками миллиардеров. Что он им предлагает?