Лозунг на предвыборном плакате — игра слов: «Не ошибитесь/не трапманитесь, выбирайте Францию. Голосуйте!» Даниил Антонов/Forbes
Почему многие из проголосовавших за нового французского президента не особо радуются его победе
«Худшее не невозможно». Так озаглавлено письмо, которое предвыборный штаб Эмманюэля Макрона незадолго до второго тура выборов разослал французским избирателям, живущим за границей. Общий смысл понятен — несмотря на все соцопросы, сулившие ему победу над Марин Ле Пен с отрывом в десятки процентов, до последнего момента окончательной уверенности в этой победе не было. Чтобы понять почему, достаточно было простых арифметических выкладок по возможной явке.
Между двумя турами научный сотрудник научного центра Cevipof при парижском Институте политических исследований Sciences Po Серж Галам изложил такую возможность исключительно доходчиво: «Если 90% тех, кто заявил, что голосовал за Ле Пе, сделают так снова, в то время как лишь 65% тех, кто собирается голосовать за Макрона, действительно это сделают, тогда Марин Ле Пен выиграет выборы со счётом 50,07%». Этого не произошло. Явка оказалась хоть и меньшей, чем в первом туре, но всё же весьма значительной. Но почему появились эти сомнения в том, что почти половина избирателей, которые вроде как твёрдо решили противостоять приходу Ле Пен к власти, в день голосования могут полениться это сделать?
Страшно далеки они от народа
Ответ на это дал сам Макрон в своем письме: «Результаты первого тура показали нам разделённую, как никогда ранее, Францию, которая больше не чувствует, что политический класс её представляет». Далее по всем законам политического жанра он вполне ожидаемо сказал, что его долг — Францию вновь объединить. Но шансы на то, что у него это получится не столь велики. Для этого французы должны его понимать и ему доверять, а ни понимания, ни доверия у очень многих из голосовавших за него, не наблюдается. Начать с того, что он — слишком яркий представитель той прослойки, с которой многие могут иметь дело, но которая воспринимается как чужая и простыми работягами, и средним классом, и крупной буржуазией. Это — прослойка высших госслужащих, которая начала складываться ещё до возникновения Пятой республики в 1958 году, но которая в последние десятилетия превратилась почти что в отдельную касту.
Образование полученное Макроном сначала в лицее Генриха IV, а затем в Национальной школе администрации — более чем классическое для тех, кто становится частью этой прослойки. После учёбы относительно быстрая карьера Макрона складывалась весьма удачно. Сразу после окончания учёбы он попадал в Генеральную инспекцию финансов, где среди прочего оброс весьма полезными знакомствами. Через некоторое время он смог временно уйти в «резерв» госслужбы для того, чтобы стать инвестбанкиром в Rothschild & Cie. Эта временная работа позволила сыну простых провинциальных врачей составить себе скромный, но вполне комфортабельный личный капитал. Его декларация гласит, что за три года в банке он заработал 2,8 миллиона евро. После этого он вернулся на госслужбу и стал сначала советником в кабинете президента Франсуа Олланда, а затем — министром экономики.
Пластмассовый министр
Сатирик Режис Майо описал Макрона не как человека, а как «медиапродукт с высокой немедленной рентабельностью, обладающий беспрецедентным маркетинговым позиционированием и возбуждающим воздействием на торговцев новостями». По мнению Майо, бывший инвестиционный банкир из банка Ротшильдов, ставший министром экономики в социалистическом правительстве — это похоже на запредельное извращение. Будучи талантливым шоуменом, Майо сумел просто и доступно сформулировать чувства своих слушателей.
Если с Марин Ле Пен всё более-менее понятно — и с её личными пристрастиями и с её политическими убеждениями, в том числе теми, которые она из тактических соображений старается не произносить вслух, — Макрон вызывает подспудное подозрение в некой «пластмассовости», в том, что он что-то успешно прячет. Отсюда и неоднократно использовавшиеся его соперниками слухи о его сексуальных пристрастиях.
Макрон подал в отставку с поста министра 30 августа 2016. Но можно предположить, что идея возможности выдвижения в президенты у него и его окружения оформилась несколько раньше. Движение «Вперед» он создал несколько раньше — в апреле 2016. Стоит заметить, что тогда Франсуа Олланд ещё вёл себя как человек, который собрался идти на следующие выборы.
Не только сатирики,но и многие политологи констатируют, что кампания Макрона была исключительно технологичной и «маркетинговой». Его команда, близкая к агентству Havas, которое известно выборами Франсуа Миттерана и Николя Саркози, действовала в высшей степени профессионально и буквально «продавала» своего кандидата. Но этого профессионализма, возможно, оказалось бы недостаточно, если бы не то, что вся французская избирательная кампания оказалась исключительно скандальной, в первую очередь из-за разоблачений Франсуа Фийона. Перед вторым туром порядка 80% избирателей говорили, что ход предвыборной кампании вызывает у них разочарование и даже отвращение.
Голосование через «не хочу»
Именно отсюда — несмотря на то, что значительная часть проголосовавших в первом туре заявили, что они будут бороться с возможностью прихода к власти Ле Пен — возникли серьезные сомнения, что в последний момент французы могут передумать и попросту не пойти на избирательные участки.
Именно из-за этого, по предварительным данным, порядка 12% бюллетеней были испорчены. То есть, по оценке института Ipsos 4,2 миллиона человек специально пришли на участки, чтобы показать, что им не нравится никто из кандидатов. Это более чем серьезное предупреждение для новоизбранного президента.
Макрону и его советникам надо отдать должное — он не прячется от подобных вызовов, а идёт к ним навстречу. Поэтому в своем первом большом выступлении сразу после победы, он, кратко поблагодарив своих сторонников, первым делом обратился именно к тем французам, которые голосовали за него лишь чтобы противостоять ультра-правому кандидату.
Дебаты между Макроном и Ле Пен добавили ему очки, так как трудно было не заметить, насколько он профессионально выглядит на её фоне. Но вопросом остаётся то, сможет ли новый президент быть столь же профессиональным в реализации его программы, положения которой несколько странным образом стали известны лишь на самой конечной стадии его кампании.
Именно поэтому многие из проголосовавших за него сегодня произносят вздох облегчения «Уф», а вовсе не радости — «Ура». А как написал один мой знакомый, «наконец-то можно опять говорить про Макрона всё, что о нём действительно думаешь, не опасаясь того, что тебя назовут фашистом».
» style=»display: none»>