Фото Семена Каца для Forbes
«Жену Эйнштейна как-то спросили, понимает ли она теорию относительности. Она сказала: «Нет, но зато я понимаю Эйнштейна». Я немного отождествляю себя с этой женой: мне кажется, я понимаю инноваторов», — говорит миллиардер
«Если ты ставишь своей целью зарабатывание денег, ты, как правило, ничего не зарабатываешь. Если ты ставишь тратить — деньги становятся инструментом. Смысл в том, чтобы найти другое целеполагание», — рассуждал Виктор Вексельберг, выступая в конце 2000-х с лекцией перед студентами. Прошло совсем немного времени, и в жизни миллиардера появился такой проект. Это «Сколково».
В конце 2000-х годов государство проявило интерес к инновациям, 31 декабря 2009 года была учреждена рабочая группа по разработке проекта «Сколково». Претендентами на то, чтобы курировать проект, были глава «Роснано» Анатолий Чубайс и владелец «Онэксима» Михаил Прохоров, но выбор пал на владельца «Реновы», и 23 марта 2010 года Дмитрий Медведев сообщил, что Вексельберг будет координатором проекта по созданию в подмосковном Сколкове ультрасовременного комплекса по разработке и коммерциализации новых технологий. «Нашей задачей было построить центр, предназначенный для создания среды по поддержке и продвижению инновационных проектов. Именно поэтому была выбрана такая форма и принято решение создать некоммерческую организацию», — рассказывает Вексельберг в интервью Forbes. Так был основан фонд «Сколково», он целиком финансируется из бюджета. По словам бывшего топ-менеджера фонда, цели были поставлены очень разноплановые: строить инфраструктуру, привлекать большие компании, искать стартапы, заниматься образованием. Что удалось реализовать?
Элемент первый: университет
Ключевым вопросом стало создание университета, рассказывает Вексельберг: «Мы определились, что экосистема должна складываться из набора элементов. Университет — ключевой, если не основной элемент, потому что это кузница кадров». Сразу же было решено, что делать полномасштабный университет нецелесообразно: в Москве и так много вузов. Для Сколтеха был выбран формат рostgraduate school, аналог магистратуры и аспирантуры.
Перенимать опыт отправились на Запад. Делегация под руководством первого вице-премьера Игоря Шувалова проехала по США и Европе, посетив университетские кампусы. Именно тогда, по словам Вексельберга, появилась идея партнерства с Массачусетским технологическим институтом. «На переговоры с MIT был потрачен год, — говорит он. — С выбором университета фонд не ошибся».
С такой оценкой согласны не все. В распоряжении Forbes оказался проект концепции Сколтеха, предложенный в 2011 году MIT, с комментариями сопредседателя научно-технического совета «Сколково», нобелевского лауреата Роджера Корнберга. Стэнфордский профессор нашел этот документ «бесполезным и, по существу, наносящим вред интересам «Сколково» и технологическому развитию России». Корнберг считал, что в российской системе только два недостатка и оба могут быть скорректированы только внутри страны: это отсутствие финансирования для ученых и для стартапов. И MIT не обладает экспертизой в этой области. Вексельберг написал Корнбергу, пытаясь его переубедить. Простое увеличение финансирования не приведет к желаемому эффекту, писал он, поскольку многие такие программы уже оказались неэффективны. Партнерство с MIT, писал Вексельберг, поддерживают высшие должностные лица России, которые считают, что проекту необходим ведущий институциональный партнер.
«Первые три года было действительно плотное сотрудничество с MIT, но сейчас оно ограничивается двумя конференциями в год и несколькими проектами, которые в большей степени финансируются Сколтехом», — рассказывает бывший топ-менеджер фонда. По контракту с MIT российская сторона три года перечисляла американской по $50 млн, не считая $150 млн, выданных во время подписания. Потом осталась лишь небольшая программа, которая поддерживала совместные проекты, рассказывает профессор Сколтеха Константин Северинов. На нее было потрачено менее $50 млн, а в 2018 году и она завершилась.
«Мы, сами того не зная, придумали университет будущего. Про нас знают в мире не потому, что у нас есть лаборатории, а потому, что у нас есть умные студенты. Нормальная система образования в Сколтехе работает всего два года», — говорит Северинов.
Элемент второй: инкубатор стартапов
Вторым элементом Вексельберг называет программу поддержки стартапов. «Мы сразу от себя отделили все проекты, которые находятся на стадии индустриального развития. Мы и тогда, и сейчас ставили задачу отбирать только стартапы на начальных, посевных стадиях». После начального этапа стартапы должны быть подхвачены такими структурами, как РВК и «Роснано». Главное было создать сервис-центр. «Это не офис для IT-компаний, это реальный сервисный центр, предоставляющий около 30 услуг. Основной приоритет — помочь нашим компаниям продвинуть их разработку на рынок, чтобы они нашли себе денег», — говорит Вексельберг.
Стать резидентом «Сколково» не так просто. Соискатель должен прислать анонимную заявку, ее рассматривают случайным образом отобранные эксперты. Нет никакого физического контакта между экспертом и заявителем, и если большинство экспертов приходит к консенсусу, то компания получает статус резидента. Главным плюсом резидентства в «Сколково» компании считают налоговые льготы: они на 10 лет освобождены от уплаты НДС, налогов на прибыль, на недвижимость и страховых взносов.
«Сколково» мотивирует своих резидентов и грантами. По словам бывшего топ-менеджера фонда, выдавать гранты решили не сразу, а года через три после начала работы со стартапами, при этом частные инвестиции должны быть не менее 30%. «Мы жестко обременяем требованиями процедуру использования гранта», — уточняет Вексельберг. По его словам, гранты получают примерно 10% подавших заявки компаний. За все время фонд выделил 3591 грант на общую сумму 14,93 млрд рублей. За 11 месяцев 2018-го было одобрено 1525 грантов на 1,31 млрд рублей. Лидером по их привлечению стали компании, занимающиеся медицинскими технологиями, биотехнологиями в сельском хозяйстве и промышленности.
Элемент третий: венчурный капитал
Третий элемент «Сколково» — сотрудничество с венчурными компаниями, считает Вексельберг. Сейчас происходит переход к новой модели развития экосистемы — от соинвестиций, связанных с грантовым финансированием, к рыночным венчурным инвестициям. «Если у вас есть инновационный продукт, вам необходимо дополнительное финансирование, чтобы продвинуть его на рынке, — говорит Вексельберг. — У нас подписано более 40 соглашений с разнообразными венчурными компаниями, российскими и западными». Статусом резидента «Сколково» обладают 1863 компании, из них у 124 участников выручка более 100 млн рублей. По оценкам фонда, суммарные инвестиции в участников «Сколково» в 2018 году могут составить 9–10 млрд рублей. «Пройти минное поле успешной трансформации от идеи до продукта получается далеко не у всех», — признает Вексельберг.
Профессор Северинов хоть и работает в Сколтехе, но предпочитает держаться подальше от технопарка и акселератора: «Я представляю себе условия для работы стартапов в области наук о жизни в Штатах. Условия для такой работы в России отсутствуют по целому ряду причин. Вы не просто прыгаете в мешке, вам еще руки связали и глаза закрыли».
Инвестиционный фонд ATEM Capital специализируется на биомедицинских компаниях на поздних этапах клинических исследований, и в России ему делать нечего. «В России пока не сложилась масштабная и эффективная экосистема инноваций в секторе Life Sciences от науки до ликвидности, и рынок существенно меньше, чем в США», — говорит генеральный партнер фонда Антон Гопка. Он выступает ментором в некоторых проектах в России, в том числе в сколковском Knomics, и оценивает фонд «Сколково» и инфраструктуру технопарка как важный элемент экосистемы инноваций в биомедицинском секторе. Самый крупный и динамичный в «Сколково» IT-кластер, его компании создали 21 100 рабочих мест, на втором месте кластер энергоэффективных технологий (3600 рабочих мест).
Элемент четвертый: большой бизнес
Существуют разные формы выхода стартапа на рынок. IPO доступно не всем. Альтернатива — приобретение или поглощение стартапа более крупной компанией. И фонд «Сколково» заключил около 70 соглашений с крупными российскими и международными корпорациями. «Крупная компания — неважно, «Росатом», «Ростелеком», РЖД, Siemens или IBM — говорит: смотрите, нам эта компания интересна, но ей нужно продвинуться дальше. И мы занимаемся акселерацией этой компании по заказу крупной корпорации», — рассказывает Вексельберг. Первым крупным партнером «Сколково» стал Boeing, создавший здесь центр по математическому моделированию. Также здесь работают «Транcмашхолдинг», Трубная металлургическая компания, «Сибур», «Татнефть», «Яндекс».
Еще один крупный партнер — Сбербанк. Банк разместил на территории «Сколково» свой центр по обработке данных и приступил к строительству технопарка. Также госбанк планирует построить больницу и гостиничный комплекс для работников технопарка.
Есть в «Сколково» проекты и у самой «Реновы». Самый значимый из них — Научно-технический центр производителя солнечных панелей «Хевел». Компания была создана «Реновой» и «Роснано» в 2009 году и первоначально использовала в производстве технологию «тонких пленок» швейцарской Oerlikon с КПД 8–10%. НТЦ получил статус резидента «Сколково» в 2011 году, в его создание «Хевел» вложил 1,5 млрд рублей. В центре разработали технологию по производству солнечных батарей с КПД 23%. «Без НТЦ «Хевел» не выжил бы вообще», — убежден представитель компании.
Элемент пятый: город
Важный компонент сколковского феномена — это городская среда, считает Вексельберг: «По сути, мы реализуем этот проект в формате городской среды: строим разного класса таунхаусы или жилые помещения. Доступ к этому фонду имеют либо резиденты, либо ключевые партнеры, то есть сотрудники тесно работающих с нами компаний, либо преподаватели университета. Наша задача — чтобы жилая среда была заполнена людьми приблизительно одного мировоззрения».
Помогает Вексельбергу в создании городской среды миллиардер Михаил Гуцериев. «АНД Недвижимость», подконтрольная принадлежащей ему «Сафмар», — крупнейший застройщик «Сколково». В 2012 году компания заключила со «Сколково» соглашение о государственно-частном партнерстве. Компания Гуцериева вложила в строительство «Сколково» более $520 млн, в течение трех лет будет инвестировано еще $480 млн. Общие планируемые инвестиции группы — $1,8 млрд. Среди прочего «Сафмар» планирует построить транспортно-пересадочный узел (70 000 кв. м), чтобы соединить «Сколково» с Белорусским вокзалом. Летом в эксплуатацию будет введен бизнес-центр «Стратос» (80 000 кв. м), где разместятся IT-компании. До 2022 года «Сафмар» намерена построить гостиничный комплекс на 600 номеров и парк экстремальных развлечений (30 000 кв. м). Рядом будет концертный зал «Амфион», где, как предполагается, на постоянной основе будет выступать канадский Cirque du Soleil.
Еще один крупный игрок в «Сколково» — Millhouse Романа Абрамовича и партнеров. Компания реализует проект «Сколково парк»: развитие жилой, коммерческой, спортивной, социальной и образовательной инфраструктуры премиум-класса. Весомым плюсом для фонда «Сколково» стало наличие у Абрамовича поля для гольфа, которое спроектировал архитектор и бывший гольфист Джек Никлаус. «Те же западники приезжают и водят носом: а что тут у вас? Для них наличие гольф-поля — это существенный плюс», — поясняет знакомый Вексельберга. У фонда есть договоренность c Millhouse, что гости фонда могут пользоваться гольф-клубом по льготным абонементам.
Академическая часть сколковской общественности видит ситуацию с инфраструктурой не так оптимистично. Профессор Северинов считает главной проблемой гигантоманию и затянувшееся строительство. «Сколково» до сих пор не имеет своей лабораторной площадки для занятий естественными науками. В «круглой шайбе» открыты офисы, но лабораторные помещения все еще в стадии планирования, и возможности по их начинке оборудованием не ясны», — отмечает Северинов.
Последний Элемент
Из этих пяти элементов складывается сколковская экосистема, говорит Вексельберг: «Наша задача состояла в том, чтобы отработать формат среды, который позволяет быть уверенным, что коллектив или человек с какой-то инновационной идеей найдет здесь для себя все необходимые формы поддержки». Получилось ли это? По оценке «Сколково», выручка компаний-резидентов накопленным итогом составила более 250 млрд рублей, а совокупная добавленная стоимость, созданная в российской экономике при поддержке фонда, приближается к 1 трлн рублей.
Еще одним элементом «сколковской среды» нельзя не признать личное участие и заинтересованность самого Виктора Вексельберга. «Точно больше половины своего рабочего времени я уделяю «Сколково», — говорит глава «Реновы».
Почему у руля инновационного проекта оказался сырьевой миллиардер из 1990-х? «Не побоюсь признаться, что 80% сколковских разработок для меня уже другой мир. Но знаете, жену Эйнштейна как-то спросили, понимает ли она теорию относительности. Она сказала: «Нет, но зато я понимаю Эйнштейна». Я немного отождествляю себя с этой женой: мне кажется, я понимаю инноваторов».