Фото Imago / TASS
Еще несколько лет назад ВИЭ в российской энергетике воспринимались как мода, способная лишь повышать цены на электричество и снижать надежность снабжения потребителей. Сегодня ситуация встала с головы на ноги
Крупнейшие игроки энергетического рынка решили возглавить развитие «зеленой» генерации в России и планируют начать экспорт соответствующего оборудования за рубеж. Более того, выяснилось, что солнечные и ветряные электростанции могут заметно снизить стоимость энергии в ряде регионов, а также уменьшить частоту отключений потребителей.
Еще в 2013 году позиция большинства чиновников и бизнесменов от энергетики была простой и ясной: «У богатых свои причуды… такие источники не способны себя окупать… ветряки не являются источниками, на которые можно рассчитывать» (старший вице-президент «Атомстройэкспорта» А. Полушкин). Возобновляемая энергетика, соглашался еще год назад А. Матрейкин из Минэнерго, — «оружие Запада против России». «В ближайшие 30 лет структура потребляемых первичных источников [энергии] меняться не будет» (В. В. Путин). Госпрограмма «Энергоэффективность и развитие энергетики РФ» до 2020 года выделяла на поддержку ВИЭ 1,8 млрд рублей, а угольной энергетики — 38 млрд рублей. Вопрос о том, зачем субсидировать производство энергии на ТЭС, если оно дешевле, чем на ВЭС, даже не ставился.
» style=»display: none»>
Сегодня все иначе: «Росатом» создал дочернюю компанию «ВетроОГК» и собирается делать ветряки в России, «Хевел» уже строит солнечные электростанции в самых разных регионах страны, а правительство серьезно прорабатывает новые методы стимулирования инвестиций в эти области. Что изменилось в этой ситуации настолько, что позиция местного бизнеса и властей развернулась на 180 градусов?
От причуд богатых к энергии для бедных
Ключевым фактором стало снижение LCOE (полной приведенной стоимости электроэнергии) для ВИЭ. По данным Lazard, за последние пять лет для солнечных электростанций она упала более чем в пять раз, до уровня угольной энергетики в целом ряде стран мира — и даже в ряде штатов США, где есть свой недорогой уголь. Стоимость ветряного киловатт-часа упала всего втрое, однако он и начинал с более низкого уровня. Поэтому сейчас дешевле крупных ветряков энергию умеют производить только газовые ТЭС в России и США (плюс крупные ГЭС). Страны, импортирующие газ, не могут добиться и такого — там ТЭС производят энергию дороже ветра.
Второй важнейший момент — дискредитация идеи, что «ВИЭ не являются источниками, на которые можно рассчитывать». Пока массовое строительство СЭС и ВЭС было чистой теорией, их противники справедливо указывали, что Солнце ночью не светит и даже днем из-за облаков дает нестабильную генерацию. Не более устойчив и ветер. Практика внедрения их в энергосистемы показала совсем иное. Выяснилось, что Германия по мере наращивания выработки солнечных и ветряных электростанций резко снизила число отключений: с 21,53 до 12,73 минуты в год на потребителя, то есть, напротив, повысила надежность работы сетей. В США, где доля ВИЭ в несколько раз ниже, частота блэкаутов намного больше. Причина кажущегося парадокса — в давно предсказанном в ряде научных работ явлении. Традиционная энергетика построена на относительно небольшом количестве крупных электростанций, к которым ведут соответствующие ЛЭП. Сбой в одном из узлов этой системы приводит к нарушению снабжения сразу множества потребителей. Солнечные панели и ветряки постоянно меняют генерацию — в одном месте она растет, в другом падает, но из-за того, что солнечных панелей в этой системе миллионы, а ветряков — сотни тысяч, все разом перестать генерировать они не могут.
Сочетание этих двух факторов начало ощутимо изменять структуру инвестиций в мировую энергетику и структуру потребляемой энергии. Каждый двадцатый киловатт-час уже вырабатывается ВЭС и СЭС, и есть ряд стран, где их доля превысила 50%. Одни только ВЭС в 2016 году обогнали всю российскую электрогенерацию.
Бизнес взялся за «оружие Запада против России»
Первым среагировали новые игроки на энергорынке — типа компании «Хевел», в 2015 году начавшей строительство солнечных электростанций с использованием фотоэлементов собственного производства. По итогам конкурсных отборов инвестиционных проектов она набрала обязательств на 434 МВт мощностей солнечных электростанций для постройки в России с 2015 по 2020 год. Чуть больше 100 МВт из них уже построены, в первую очередь — в солнечных регионах, где не очень развита традиционная генерация, например на Алтае.
Однако сильная сторона компании, скорее всего, начнет себя проявлять с 2017 года. С июля этого года она ставила на свои электростанции фотоэлементы с завода в Новочебоксарске, сделанные по купленной в Швейцарии технологии. Покупали ее несколько лет назад, а за это время в гелиоэнергетике КПД новых модулей резко возрос. Швейцарская технология дает КПД вдвое ниже современных китайских аналогов. Казалось бы, типичный кейс — новичок входит на быстроразвивающийся высокотехнологичный рынок и проигрывает, потому что на нем нечего делать без своих собственных разработок. Действительно, новую технологию не продадут, а если и продадут, то к концу ее локализации она уже устареет.
Но швейцарский пример «Хевел» кое-чему научил. Уже три года он вкладывает небольшие, но ощутимые средства в собственный центр разработки при питерском Физтехе им. Иоффе. Там решили взяться за очень сложную задачу — изготовление новых гетероструктурных (двухслойных) кремниевых солнечных батарей на совершенно неприспособленном для этого оборудовании, уже завезенном ранее для фотоэлементов с вдвое более низким КПД. Чтобы понять уровень проблемы, стоит сказать, что из крупных игроков только Panasonic (и сотрудничающая с ним Tesla) выбрали гетероструктурные батареи за их высокий КПД. Остальные опасаются браться за подобное производство: оно довольно сложно с технологической точки зрения. Несмотря на то что это сверхамбициозная задача, в июле этого года «Хевел» заявила, что она решена, и новочебоксарский завод мощностью на 160 МВт солнечных батарей в год начал выпуск новинки.
Увы, стоимость их на киловатт мощности несколько выше китайских конкурентов, что, впрочем, типично и для гетероструктурников Panasonic. Компания уже освоила первые «экспортные» 5 МВт в ЮАР, выбрав потребителем сеть складов, у которых ограничена свободная площадь для фотоэлементов. В таких условиях 22% КПД новых солнечных батарей иногда оказываются чуть важнее цены.
Попутный ветер
Крупнейший игрок, отреагировавший на тектонические изменения в секторе ВИЭ, — это Росатом. С одной стороны, он самый неожиданный, поскольку это самая успешная российская компания в энергетической области. Ни одна другая не добивается таких успехов в экспорте, а ее атомные реакторы не только дешевле американских аналогов, но и высокотехнологичны. Портфель экспортных заказов корпорации — $130 млрд. В России вообще нет компаний, производящих хоть что-то сложное с таким объемом заказов из-за рубежа. Нет их и в атомной индустрии любой другой страны мира. Зачем самому эффективному в мире игроку ядерной отрасли нужны ВИЭ?
Ответ довольно прост — высокотехнологичные компании в России должны смотреть чуть дальше других. «Безуглеродные «чистые» источники электрогенерации — стратегия Росатома. И атомная энергетика, и ветроэнергетика являются «зелеными» видами производства электроэнергии, без выбросов CO2. «Мы диверсифицируем и расширяем наш бизнес именно в области ветроэнергетики в том числе и потому, что наши машиностроительные мощности позволяют производить оборудование для ветропарков», — прокомментировали Forbes в департаменте коммуникаций госкорпорации «Росатом» интерес к ВИЭ.
Возможно, есть еще одна причина, предполагаю, что продажи АЭС будут стагнировать. У Росатома практически нулевые шансы построить их на самых больших энергетических рынках планеты — в ЕС, США и Японии, а страны третьего мира просто не могут стать достаточно емким рынком. Более того, в США и Европе АЭС уже закрываются по ценовым или идеологическим соображениям. Остаются плавучие АЭС, но и тут рынок ограничен странами третьего мира, а по стоимости атомного киловатт-часа такие компактные реакторы превосходят «нормальные» АЭС.
Росатом уже выиграл конкурсы на строительство в России 610 МВт ветряков до 2020 года, инвестиции в обеспечение этого процесса — 83 млрд рублей. Среди их целей — локализации производства ветряков на 65%. Импортные компоненты для них пока будет поставлять голландский партнер корпорации — Lagerwey. Это не очень большая компания, согласившаяся на полную передачу технологий российской стороне. В портфеле ее технологических решений — вполне современные ветряки мощность вплоть до 4 МВт. После 2020 года партнеры рассчитывают не только продолжать строительство ВЭС в России, но и перейти к следующему этапу — экспорту, ключевой стратегической задаче Росатома.
Ситуация на энергетическом рынке нашей страны известна: многие гигаватты избыточных мощностей и отсутствие роста спроса. Давно известное правило мировой энергетики состоит в том, что в нерастущих экономиках генерация заметно увеличиваться не может. Кумулятивный рост ВВП за последние десять лет в России крайне мал, и ни у кого нет четкого понимания того, когда такая ситуация изменится. Здесь можно строить сотни мегаватт, а вот гигаватты «новой энергетики» уже просто некуда девать. Зато мировой рынок ветряков — совсем другая история. В прошлом году инвестиции в новые ВЭС составили $109 млрд (ввод десятков гигаватт). Примерно половина из этой суммы — стоимость самих ветряков. Даже 10% от такого рынка могут обеспечить долгосрочный портфель заказов, который не уступит нынешним 130 «атомным» миллиардам.
Кроме того, с 2014 года инвестиции в ВИЭ в развивающихся странах превысили инвестиции развитых стран — былая игрушка богатых стала дешевым решением для бедных. А это значит, что ветряки интересны перспективным для российского бизнеса рынкам. Как показывают события последних лет, западные страны в любой момент могут принять ограничения, закрывающие любой российской компании доступ на их рынки. Индия, Китай и Бразилия — лидеры по вложениям в ВИЭ — санкции не введут, поскольку сами достаточно сдержанно относятся к их инициаторам из развитых стран. Поэтому с ними можно заключать долгосрочные контракты без риска разрыва.
Конечно, новая сфера деятельности кроме выгод несет и существенный риск. Lagerwey — недостаточно крупная компания, поэтому она не разрабатывает самый технологически продвинутый на сегодня сектор рынка ветряков — выше 200 метров (по верхней кромке лопастей) и мощностью до 9,5 мегаватт и более. Зато такие системы делает Vestas и другие мейджоры. Чем крупнее ветряк, тем дешевле вырабатываемая им электроэнергия, а значит, локализовав умеренные по размерам турбины Lagerwey, Росатом может оказаться в ситуации «Хевела», стать покупателем технологии, которая за время ее копирования просто устарела и дает слишком дорогое электричество. Впрочем, в корпорации это понимают и уверенно заявляют, что уже предпринимают усилия по запуску собственных разработок в этой области. Это значит, что и выйти из надвигающихся сложностей она может по траектории «Хевела» — перейдя от чужой и постепенно устаревающей технологии к своей, более современной.